Неточные совпадения
— Превосходно изволили
заметить, — отнесся Чичиков, — точно, не мешает. Видишь вещи, которых бы не видел; встречаешь людей, которых бы не встретил. Разговор с иным тот же червонец. Научите, почтеннейший Константин Федорович, научите, к вам прибегаю. Жду, как манны,
сладких слов ваших.
Но та, сестры не
замечая,
В постеле с книгою лежит,
За листом лист перебирая,
И ничего не говорит.
Хоть не являла книга эта
Ни
сладких вымыслов поэта,
Ни мудрых истин, ни картин,
Но ни Виргилий, ни Расин,
Ни Скотт, ни Байрон, ни Сенека,
Ни даже Дамских Мод Журнал
Так никого не занимал:
То был, друзья, Мартын Задека,
Глава халдейских мудрецов,
Гадатель, толкователь снов.
— В быстрой смене литературных вкусов ваших все же
замечаем — некое однообразие оных. Хотя антидемократические идеи Ибсена как будто уже приелись, но место его в театрах заступил Гамсун, а ведь хрен редьки — не
слаще. Ведь Гамсун — тоже антидемократ, враг политики…
Она,
заметив, что он смотрит на нее, старалась
слаще улыбнуться.
Первая любовь с ее радостными тревогами и
сладкими волнениями открыла девушке многое, чего она раньше совсем не
замечала.
Становой — и это мне особенно врезалось в память, — повторяя тоже
сладкую водку, был ею доволен и, обращаясь ко мне с видом знатока,
заметил...
Белоярцев, развлекаясь
сладкими разговорами о
сладком житье гражданской семьи, и сам не
заметил, как это дело подвигалось к осуществлению и как сам он попадал в генералы зачинающегося братства.
Замечала она, что когда к Николаю приходил кто-либо из рабочих, — хозяин становился необычно развязен, что-то
сладкое являлось на лице его, а говорил он иначе, чем всегда, не то грубее, не то небрежнее.
Забиякин (с
сладкою улыбкою и жмуря глаза). Извините меня, Александр Петрович, но я не имею права, я не осчастливлен доверенностью князя. (Показывает на дверь, ведущую во внутренние покои, как бы желая сказать, что он не
смеет войти туда.)
В ответ на все, что мне говорили, я чувствовал, как против моей воли на лице моем расцветала
сладкая, счастливая, несколько глупо-самодовольная улыбка, и
замечал, что улыбка эта даже сообщалась всем, кто со мной говорил.
Не помню, как и что следовало одно за другим, но помню, что в этот вечер я ужасно любил дерптского студента и Фроста, учил наизусть немецкую песню и обоих их целовал в
сладкие губы; помню тоже, что в этот вечер я ненавидел дерптского студента и хотел пустить в него стулом, но удержался; помню, что, кроме того чувства неповиновения всех членов, которое я испытал и в день обеда у Яра, у меня в этот вечер так болела и кружилась голова, что я ужасно боялся умереть сию же минуту; помню тоже, что мы зачем-то все сели на пол, махали руками, подражая движению веслами, пели «Вниз по матушке по Волге» и что я в это время думал о том, что этого вовсе не нужно было делать; помню еще, что я, лежа на полу, цепляясь нога за ногу, боролся по-цыгански, кому-то свихнул шею и подумал, что этого не случилось бы, ежели бы он не был пьян; помню еще, что ужинали и пили что-то другое, что я выходил на двор освежиться, и моей голове было холодно, и что, уезжая, я
заметил, что было ужасно темно, что подножка пролетки сделалась покатая и скользкая и за Кузьму нельзя было держаться, потому что он сделался слаб и качался, как тряпка; но помню главное: что в продолжение всего этого вечера я беспрестанно чувствовал, что я очень глупо делаю, притворяясь, будто бы мне очень весело, будто бы я люблю очень много пить и будто бы я и не думал быть пьяным, и беспрестанно чувствовал, что и другие очень глупо делают, притворяясь в том же.
— Прошу вас
заметить, что я не Фурье. Смешивая меня с этою
сладкою, отвлеченною мямлей, вы только доказываете, что рукопись моя хотя и была в руках ваших, но совершенно вам неизвестна. Насчет же вашего мщения скажу вам, что вы напрасно взвели курок; в сию минуту это совершенно для вас невыгодно. Если же вы грозите мне на завтра или на послезавтра, то, кроме лишних хлопот, опять-таки ничего себе не выиграете, застрелив меня: меня убьете, а рано или поздно все-таки придете к моей системе. Прощайте.
Степан Трофимович даже
заметил однажды, что чем более помещик разорился, тем
слаще он подсюсюкивает и растягивает слова.
Сбылись давнишние мечты,
Сбылися пылкие желанья!
Минута
сладкого свиданья,
И для меня блеснула ты!
К ногам красавицы надменной
Принес я
меч окровавленный,
Кораллы, злато и жемчуг;
Пред нею, страстью упоенный,
Безмолвным роем окруженный
Ее завистливых подруг,
Стоял я пленником послушным;
Но дева скрылась от меня,
Примолвя с видом равнодушным:
«Герой, я не люблю тебя...
Я как-то особенно люблю солнце, мне нравится самое имя его,
сладкие звуки имени, звон, скрытый в них; люблю, закрыв глаза, подставить лицо горячему лучу, поймать его на ладонь руки, когда он проходит
мечом сквозь щель забора или между ветвей.
Являясь к ней, я надевал чистую рубаху, причесывался, всячески стараясь принять благообразный вид, — едва ли это удавалось мне, но я все ждал, что она,
заметив мое благообразие, заговорит со мною более просто и дружески, без этой рыбьей улыбки на чистеньком, всегда праздничном лице. Но она, улыбаясь, спрашивала усталым и
сладким голосом...
— Да; вот
заметьте себе, много, много в этом скудости, а мне от этого пахнэло русским духом. Я вспомнил эту старуху, и стало таково и бодро и приятно, и это бережи моей отрадная награда. Живите, государи мои, люди русские в ладу со своею старою сказкой. Чудная вещь старая сказка! Горе тому, у кого ее не будет под старость! Для вас вот эти прутики старушек ударяют монотонно; но для меня с них каплет
сладких сказаний источник!.. О, как бы я желал умереть в мире с моею старою сказкой.
«Еще отравят, — подумал он. — Отравить-то всего легче: сам выпьешь и не
заметишь, яд
сладкий бывает, а домой придешь — и ноги протянешь».
Ax!.. я едва дышу… он всё бежал за мною,
Что если бы он сорвал маску… нет,
Он не узнал меня… да и какой судьбою
Подозревать, что женщина, которой свет
Дивится с завистью, в пылу самозабвенья
К нему на шею кинется,
моляДать ей два
сладкие мгновенья,
Не требуя любви, — но только сожаленья,
И дерзко скажет — я твоя!..
Он этой тайны вечно не узнает…
Пускай… я не хочу… но он желает
На память у меня какой-нибудь предмет,
Кольцо… что делать… риск ужасный!
— Ваше сиятельство, извините, у нас не чисто! — стонал Мойсей Мойсеич с мучительно-сладкой улыбкой, уже не
замечая ни Кузьмйчова, ни о. Христофора, а только балансируя всем телом, чтобы не рассыпаться. — Мы люди простые, ваше сиятельство!
Когда, наконец, Елизавета Петровна позвала дочь сесть за стол, то Елена, несмотря на свою грусть, сейчас же
заметила, что к обеду были поданы: жареная дичь из гастрономического магазина, бутылка белого вина и, наконец,
сладкий пирог из грецких орехов, весьма любимый Еленою.
И
заметьте хитрость дьявола: ну, наслажденье, удовольствие, так так бы и знать, что удовольствие, что женщина
сладкий кусок.
Он
замечал также, что Зинаида и подруги её относятся к своим забавам, точно к неизбежной повинности, как солдаты к службе, и порою думал, что бесстыдством своим они тоже обманывают и себя и ещё кого-то. Его скоро стала отталкивать от Зинаиды её назойливая жадность к деньгам, попрошайничество; это было выражено в ней более резко, чем у Серафима, который тратил деньги на
сладкое вино «Тенериф», — он почему-то называл его «репным вином», — на любимую им колбасу с чесноком, мармелад и сдобные булки.
«Ну, нет… я буду бороться. Я буду… Я…» И
сладкий сон после трудной ночи охватил меня. Потянулась пеленою тьма египетская… и в ней будто бы я… не то с
мечом, не то со стетоскопом. Иду… борюсь… В глуши. Но не один. А идет моя рать: Демьян Лукич, Анна Николаевна, Пелагея Иванна. Все в белых халатах, и все вперед, вперед…
Одним словом, я мечтал, мечтал без конца, мечтал обо всем: о прошлом, настоящем и будущем, мечтал
смело, в
сладкой уверенности, что никто о моих мечтах не узнает и, следовательно, никто меня не подкузьмит.
Вообще обломовцы склонны к идиллическому, бездейственному счастью, которое «ничего от них не требует: «Наслаждайся,
мол, мною, да и только…» Уж на что, кажется, Печорин, а и тот полагает, что счастье-то, может быть, заключается в покое и
сладком отдыхе.
Марья Павловна не отвечала, а Ипатов, оборотясь через спинку стула,
заметил с добродушным смехом, что она не только стихов, но и сахару не любит и вообще ничего
сладкого терпеть не может.
Тут я только
заметил, что, предавшись
сладким мечтам, не
заметил женской натуры, подле меня сидевшей; свободно соединил мое колено с ее и преаккуратно поталкивал, сам не зная, какой ради причины. Увидя следствие моей задумчивости, я настоятельно начал извиняться и утвердительно доказывал, что я толкал ее без всякого худого намерения.
И юноша смотрел не на нее, —
Хотя она одна была царицей
Его воображенья и причиной
Всех
сладких и высоких дум его,
На голубое небо он смотрел,
Следил сребристых облаков отрывки
И, с сжатою душой, не
смел вздохнуть,
Не
смел пошевелиться, чтобы этим
Не прекратить молчанья: так боялся
Он услыхать ответ холодный или
Не получить ответа на моленья!..
Беда с крепким сердцем знакомится, втихомолку кровавой слезой отливается, да на
сладкий позор к добрым людям не просится: твое ж горе, девица, словно след на песке, дождем вымоет, солнцем высушит, буйным ветром снесет,
заметет!
Спит — точно спит, сомненья нет,
Улыбка по лицу струится
И грудь колышется, и смутные слова
Меж губ скользят едва едва…
Понять не трудно, кто ей снится.
О! эта мысль запала в грудь мою,
Бежит за мной и шепчет: мщенье! мщенье!
А я, безумный, всё еще ловлю
Надежду
сладкую и
сладкое сомненье!
И кто подумал бы, кто
смел бы ожидать?
Меня, — меня, — меня продать
За поцелуй глупца, — меня, который
Готов был жизнь за ласку ей отдать,
Мне изменить! мне — и так скоро.
Глуховцев. Ты тоже, я
заметил, любишь
сладкое.
Только завидит болотница человека — старого или малого — это все равно, — тотчас зачнет
сладким тихим голосом, да таково жалобно, ровно сквозь слезы, молить-просить вынуть ее из болота, вывести на белый свет, показать ей красно солнышко, которого сроду она не видывала.
Получилась
сладкая вкусная медово-маковая масса, одним своим видом уже прельщавшая лакомку. Оглянувшись на Жилинского и убедившись, что тот ничего не
замечает, занятый наблюдением над чистившими рыбу Дуней и Олей, Маша проворно поднесла ложку ко рту и добросовестнейшим образом облизала прилипшую к ней
сладкую массу. Медовое тесто пришлось ей по вкусу… Еще раз погрузила ложку и еще раз отведала понравившегося ей лакомства…
Затем во все то время, как сестра его портила, поправляла, и опять портила, и снова поправляла свое общественное положение, он поднимался по службе, схоронил мать и отца, благословивших его у своего гроба; женился на состоятельной девушке из хорошей семьи и,
метя в
сладких мечтах со временем в министры, шел верною дорогой новейших карьеристов, то есть заседал в двадцати комитетах, отличался искусством слагать фразы и блистал проповедью прогресса и гуманности, доводящею до сонной одури.
Это не всегда
замечает человек, и
сладкое рабство не кажется ему рабством.
Ей стало стыдно сильнее, чем за обедом, и как не бывало ни разу прежде, особенно после угощений в комнате тети Марфы. Сегодня она не выпила ни глотка наливки. Ведь она приучалась к
сладкому хмелю. Нянька Федосеевна стала это
замечать и еще третьего дня стыдила ее, что из нее хотят сделать „негодницу“ и добиться того, чтобы отец выгнал ее… Она раскричалась на няньку и даже — в первый раз — затопала ногами. А вдруг как это правда?
Наконец он вышел. Собрав вокруг себя всех монахов, он с заплаканным лицом и с выражением скорби и негодования начал рассказывать о том, что было с ним в последние три месяца. Голос его был спокоен, и глаза улыбались, когда он описывал свой путь от монастыря до города. На пути, говорил он, ему пели птицы, журчали ручьи, и
сладкие, молодые надежды волновали его душу; он шел и чувствовал себя солдатом, который идет на бой и уверен в победе; мечтая, он шел и слагал стихи и гимны и не
заметил, как кончился путь.
— Для всего, совершенно для всего! И мои руки крепко держали
меч, а сердце кипело львиною отвагой, — с жаром заговорил он. — Но теперь хлад моей жизни согревается небесным огнем. Я вымолил себе награду: она уже являлась ко мне и звала меня к себе. Награда моя близка. О, будь и ты счастлив, молись о
сладком утешении, которое я уже чувствую в себе, молись о нем одном.
— И вы провожаете? — спросил, обративши к нему лицо, Лука Иванович. Можно было
заметить, что он не намерен отвечать в тон на
сладкие интонации красивого барина в бекеше.
Казалось, этим путем женского унижения добытые ею ласки были для нее приятней и
слаще, казалось, она и затевала ссоры для того, чтобы потом
молить о прощении и примирении.
Вначале, полный смутного и тоскливого отвращения, я упорно сопротивлялся естественному влечению, но
сладкие галлюцинации и сны, наконец, полная невозможность бороться далее с телом, законно требующим своего, привели меня к тому, что я открыто и
смело ступил на путь искусственного удовлетворения половой потребности.
Пчеловод,
замечая, что пчела собирает цветочную пыль и
сладкий сок и приносит их в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда.
Друзья, прощанью кубок сей!
И
смело в бой кровавый
Под вихорь стрел, на ряд
мечей,
За смертью иль за славой…
О вы, которых и вдали
Боготворим сердцами,
Вам, вам все блага на земли!
Щит промысла над вами!..
Всевышний Царь, благослови!
А вы, друзья, лобзанье
В завет: здесь верныя любви,
Там
сладкого свиданья!